ХРИСТИАНСКИЙ ГУМАНИЗМ - ИДЕАЛЬНОЕ В РЕАЛЬНОМ?

"Человеческое существо есть существо трансцензуса"
М. Мамардашвили

Начнем с того, что основой философского подхода является именно гуманизм, ибо философия всегда отталкивалась от человека, как от центра идеи. Тезис софиста Протагора из Абдеры о том, что "человек мера всех вещей" - древняя аксиома гуманистического мышления. Что же такое тогда сама философия? Собственно говоря, это не наука в буквальном смысле слова, а самое что ни на есть чувство. "Фило" - не что иное, как любовь! Не к человеку. Не к истине. А исключительно к мудрости, как следует из названия. 

Но что же обозначает в данном контексте «мудрость»? Оксфордский философский словарь справедливо замечает, что "мудрость и есть  то, любовь к чему есть философия», однако это расплывчатое определение мало что объясняет. 
Может, мудрость – есть познание? В античности  ведь знание противопоставлялось мнению, а объективная истина - субъективному представлению. Но, увы, философия потерпела крах как раз в поисках объективного знания, рассыпавшись на множество философских течений. Следовательно, знанием сия мудрость не является. 
В известном выражении: "Господи, дай мне принять то, что нельзя изменить; мужество - изменить то, что я могу; и мудрость - отличить одно от другого"(1), мудростью названо умение различать предметы и явления. Так может, философия - это и есть любовь к поиску отличий?
В "Метафизике" Аристотеля написано: "...Мудрый, насколько это возможно, знает всё, хотя он и не имеет знания о каждом предмете в отдельности. ...Из наук в большей степени мудрость та, которая желательна ради нее самой и для познания, нежели та, которая желательна ради извлекаемой из нее пользы... Мудрому надлежит не получать наставления, а наставлять, и не он должен повиноваться другому, а ему - тот, кто менее мудр".(2)
Не секрет, что мудрость существовала задолго до науки, она сопутствовала человечеству что называется с самого начала времен. В Библии о мудрости сказано столько, что невозможно перечислить цитаты. Кстати, здесь стоит уточнить, что в книге "Бытия" змей-искуситель назван не мудрым (как любят иногда переврать некоторые "специалисты"), а хитрым. А о мудрых змиях идет речь в Евангелие: "Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби". (3)Но, согласитесь, уже в совершенно другом контексте. Так что хитрость явно противопоставляется мудрости. Начало же мудрости по Евангелию -- страх Господень, и познание Святаго -- разум; (4)

Но точно ли такую мудрость подразумевает философия? Ведь она не в Боге ищет меру всех вещей. Во всяком случае, на Творца философы обращают гораздо меньше внимания, чем на себе подобных. Еще главный софист античности Протагор заявлял, что "человек есть мера всех вещей: существующих - что они существуют, несуществующих - что они не существуют". Еще более серьезным было его заявление, что он ничего не знает о Боге "по неясности предмета и краткости человеческой жизни". Конец этой жизни говорит сам за себя: в Афинах в 411 г., во время реакционного правления "четырехсот", Протагор был обвинен в атеизме, бежал в Сицилию, но дорогою утонул. Все его многочисленные сочинения потеряны.

Известно, что Протагора на дух не переносил Сократ. Человек далеко не глупый, он объяснял свое неприятие тем, что человек не вправе быть мерой всех вещей, так как имеет свободу выбора, а следовательно - иногда ошибается. Поэтому нельзя ставить человека в центр мироздания.
Такая идея сквозит в "Диалогах" Платона. Сократ пытался применить "измерение", как чистую науку, сквозь которую проглядывет языческая вещественность, ощутимая плотность мирского бытия. Этим "измерением" Сократ как бы старался сам вырваться из тенет мирской плотности и увлечь собеседников в мир чистых идей.

Проблема, однако, заключается в том, что идеальный объект тем продуктивнее, чем дальше находится от реальности. В таком направлении, соответственно, долгое время и развивалась философия, постепенно увеличивая степень абстрактности своих теорий. Разумеется, многое доказывалось опытным путем. Но чаще всего философы шли от обратного - сначала теория, а потом уже практика. При этом почему-то почти не учитывалось, что правила обращения с реальностью кардинально отличаются от правил обращения с идеальными представлениями. То есть, буквально - реальность тем действенней, чем она виднее. Если бы трансформация философских идей в действительность реализовывалась мгновенно и точно, многие мыслители, наверно, вообще не отважились бы бросаться своими заумными теориями.
Но мир устроен таким образом, что почти невозможно проследить за тем, как родившееся в голове "идеальное" развивается во времени и постепенно реализуется в пространстве. Иными словами, от человечества сокрыто, как сказка становиться былью.

Одни рождают мысли, другие их реализуют, а третьи за них умирают. И так снова и снова. Вечный метафизический круговорот...

Сократ противопоставлял Протагорову гуманизму измерение, отсекающее вещи от идей. Он стремился к идеальному, стараясь объяснить его реальными явлениями. Ужасно, когда происходит наоборот. Когда реальное пытаются объяснить идеальным. Так на мировой сцене возникло движение христианского гуманизма. Этот старый термин приобрел сегодня новое звучание, но чуткое ухо все еще может расслышать сквозь бравурно-маршевые аккорды смутные отголоски стонов Бухенвальдаи Дахау.

Начнем опять же, со слова. Теперь со слова "гуманизм". Слово humanitos встречается еще у Цицерона, хотя в оборот оно вошло только в начале XIX века. Сначала было понятие studia humanitatis «гуманитарные штудии», куда входили тривиум и квадривиум (среди них грамматика, риторика, история, поэтика, моральная философия), а позднее первенствующе место в этих штудиях заняла филология (отсюда нынешние humanities, комплекс наук, называемых гуманитарными). Именно гуманисты впервые прочитали Новый Завет на греческом языке и обнаружили, что в нем многое отличается от того, к чему они привыкли. Многие на первое место ставили Евангелие - из той эпохи идет утверждение принципа sola scriptura, который напрямую связан с ренессансным (в принципе - благоговейным) отношением к древним текстам. Они верили, что им удастся преобразовать католическую церковь, плачевное положение которой становилось все очевиднее. Однако, были и такие деятели Возрождения, которые в Библии увидели не более чем древний «красивый текст», а не живое слово Божье. Они-то и стали родоначальниками гуманизма, как такового. Эти "лучшие умы" решили, что рядом со знанием о Боге обязательно должно быть и знание о человеке. Им показалось, что лучший источник такого знания - античная традиция, к которой они обратились и значение которой сильно преувеличили. Но беда даже не в этом. А в том, что чересчур ретивые сторонники знания о человеке оторвали его от знания о Боге.
Возрождение и его важнейшее орудие - гуманизм обнаружили свойственную им двойственность, и вновь пробудили подавленный до времени соблазн язычества. Действительно, разве не подразумевает сам термин «гуманизм», возникший, впрочем, значительно позже обозначаемого им явления, опасного стремления полностью довериться лишь человеку и изгнать из поля зрения все, кроме него одного - царя и хозяина Вселенной?

Уточним несколько исторически значимых моментов.
Родоначальник «античного гуманизма» Лоренцо Валлав 1440 году с помощью историко-лингвистического анализа опроверг подлинность «Константинова дара», которым обосновывались притязания панства на светскую власть, и сравнил небезупречную латынь Вульгаты(лат. пер. Библии IV в.) с греческим оригиналом Нового Завета.
После Флорентийского Собора, на котором была подписана уния (1439), многие византийские гуманисты остались на Западе, например, знаменитый архиепископ Никейский, а затем кардинал Виссарион (ок. 1403-1472). После 1453 года Константинополь оказался захвачен турками и многие греки зарабатывали себе на жизнь тем, что обучали латинян своему языку, одновременно прививая вкус к чтению античных философов, Септуагинты(Библии в греческом переводе 70 толковников), а также Нового Завета и творений Отцов Церкви. Новые открытия Архимедаи Оригенаозначали трансформацию как научного, так и богословского знания. Тогда знание греческого языка стало отличительной чертой подлинного гуманиста.
Поскольку все без исключения монастыри и старые университеты оставались в рамках средневековой научной традиции, то светские правители возводили новые заведения университетского типа или стремились тщательно следовать примеру традиционных научных центров. Так в 1530 году в Париже возникла коллегия, получившая название коллегии «королевских чтецов», а затем — «Французской коллегии». А Эразм Роттердамский, благодаря щедрому дару Иеронима Булейдена, учредил в 1517 году в Лувене трехъязычную коллегию.
Тут подоспело и книгопечатание. Имя первопечатника Иоганна Гутенберга (1468) из Майнца прославилось благодаря многочисленным затевавшимся им судебным процессам. Развитие книгопечатания началось с того, что в Майнце приблизительно в 1452—1455 годах встретились и объединили свои усилия три человека: сам Гутенберг, его вкладчик Фюст, и зять последнего Истер Шеффср. Эти неспокойные люди изменили ход истории человечества!
Папы-гуманисты XV века страрались превратить папский Рим в столицу Ренессанса. Основание при Николае V Ватиканской библиотеки ознаменовало примирение Церкови с книгопечатанием. Затем началось время заморских открытий, священники отправлялись в море вместе с моряками. Постепенно церковные деятели втянулись в освоение просторов, культурных и географических, открытых эпохой Возрождения. Интересно, осознавали они опасность вливания этого потока новизны в собственные традиционные взгляды или их полностью захватило стремление к расширению собственных владений?
Никколо Макиавелли, Джироламо Савонарола, Сандро Ботичелли, Джотто- да мало ли их, этих представителей возрожденного язычества, которые бесстрашно и неустанно несли культуру в массы? Талантливые политики, художники и поэты того времени превозносили мирское обустройство, как высшее проявление реальности.
Величайшие из гуманистов, то есть преподавателей «гуманитарных наук»(stodiff humanitatis), педагогов но призванию, ясно понимали опасность нового языческого соблазна и вызов, обращенный к умам христиан. Они-то считали своим долгом дать на этот вызов глубоко христианский, аутентичный ответ, основанный на Евангелии. Наиболее интересные фигуры того времени - Томас Мор с его "Утопией" и Эразм Роттердамский, чье "Руководство христианского солдата" выдержало аж 25 переизданий. Руководство обращалось к образованным мирянам, которых Эразм считал истинным сокровищем Церкви. Поразительная популярность позволяет предположить, что это произведение привело к коренному изменению мирского самовосприятия. История подтверждает, что реформационные волнения в Цюрихе и Виттенберге начались вскоре после того, как «Руководство» стало бестселлером. Эразм выдвигал тезис, что современную Церковь можно реформировать коллективным возвращением к Писанию и творениям Отцов Церкви. Регулярное чтение Писания объявлялось ключом к новому благочестию мирян, на основании которого можно было обновить и реформировать Церковь. Сам Эразм воспринимал свое произведение как руководство к пониманию Писания для мирян и снабдил его простым, но ученым изложением «философии Христа». Впрочем, это было всего лишь современной формой нравоучения, а не академической философией.
Но некоторые постулаты этого труда стоит рассмотреть особо. Во-первых, Эразм считал, что будущая жизненность христианства должна основываться на мирянах, а не на духовенстве. Духовенство он рассматривает в качестве учителей, в чьи обязанности входит поднятие мирян до своего уровня понимания. Во-вторых, сильный акцент Эразм делает на «внутреннюю религию», и это приводит его к пониманию христианства, не зависящего от Церкви, — ее обрядов, священников и институтов. Зачем исповедоваться в своих грехах другому человеку, говорит Эразм, лишь потому, что он священник, когда можно исповедаться Самому Богу? Религия - это дело сердца и ума каждого отдельного человека, это внутреннее состояние. Он пытался построить идеальную церковь без реальной земной церкви. Эразм подчеркнуто избегает упоминания таинств. Аналогичным образом, он отрицает взгляд на «религиозную жизнь» (другими словами - монашество) как на высшее проявление христианской жизни: мирянин, который читает Писание, так же верен своему призванию, как и любой монах. Клерикальный и церковный авторитеты попросту отвергались. при этом Новый Завет следовало изучать на языке оригинала. Эразм обнаружил заметки Лоренцо Валлы о греческом тексте Нового Завета, сделанные в пятнадцатом веке. Эти заметки хранились в архиве местного монастыря и были найдены и опубликованы Эразмом в 1505 г.
Многим тогда казалось, что новый перевод Нового Завета, сделанный Эразмом, ставит всю систему таинств под сомнение. Известный английский ученый Томас Линакр, который оставил медицинскую практику, чтобы стать священником, после первого прочтения Евангелия в греческом оригинале сказал: «Либо это не Евангелие, либо мы не христиане».
На вызов, брошенный язычеством, этот просвещенный гуманизм отвечал обращением к самому главному: к Слову Божию и Логосу Божию, к Библии и Христу. Но будучи оптимистами в идеалистическом богословии, гуманисты-католики потерпели крах в реальности: протестантская Реформа с негодованием отвергла и осудила их как пособников язычества. Постепенно гуманизм Эразма Роттердамского выродился в морализаторствующий, а затем и в воинствующий гуманизм. Далее по нарастающей сквозь время и пространство все неизбежно скатилось к ленинизму-фашизму-сталинизму. А начинались-то все эти -измы с высоких идей...

Теперь представьте, что последний представитель средневекового гуманизма дожил до наших дней и стал первым христианским гуманистом эпохи XXI века. Что это за человек? Прежде всего - это максималист, готовый умереть за идею. За какую же идею? Да все за ту же... За гуманизм, который до сих пор превозносит банальное обустройство человеческой жизни. Какая дьявольская насмешка над высшими идеалами! И при этом еще неприятие гуманизма нынче считается почти диссидентством, за него можно схлопотать ярлык мракобеса.

А причина сего парадокса в том, что на протяжении многих столетий человечество сосредотачивалось на одной из добродетелей - "доброте", или милосердии. При том большинство не считало благом ничего, кроме доброты, а реальным злом - ничего, кроме жестокости. Согласитесь, что при культивировании одной добродетели за счет остальных, не найти кандидата лучше милосердия. Благодаря этому многие до сих пор считают милосердие истинным проявлением гуманности, а неприятие гуманизма воспринимают как нападение на милосердие. Проблема состоит еще и в том, что "доброта" - качество, которое человек с легкостью может приписать себе на недостаточных основаниях. Легко быть добрым, когда все в порядке и ничего не раздражает. И утешаться, что мухи не обидел. Но буквально единицы готовы пожертвовать чем-то ради ближнего в тот момент, когда у самих не все гладко.

Есть еще одна очень печальная сторона гуманизма. Превознесение человека исподволь внушает мысль, что абсолютно все человеческие проявления естественны. А значит, нет в поступках людей ничего стыдного. Возможно, происхождение термина "психоанализ", тоже связано с пресловутым гуманизмом. При этом как-то совсем забывается, что даже языческое общество признавало "бесстыдство" пределом душевного падения. Но люди и по сей день частенько делятся друг с другом грехами, ища оправдания в том, что не скрывают собственной низости, а следовательно - что это не стыдно. Откровенность людей, отвергнувших стыд, - очень дешевая откровенность. Практически, она ничего не стоит.

Странная закономерность, чем дольше в России говорят о духовном возрождении общества, тем больше встречается восторженных, экзальтированных "очень-очень верующих" людей, превозносящих собственные религиозные "подвиги". Они запоем читают духовную литературу, исправно посещают храмы и прикладываются к святыням, при этом хладнокровно составляют списки собственных грехов, исповедуя их священникам без малейшего сердечного сокрушения, просто как данность. В молитвах они просят Господа "избавить их от всех искушений". Хотя, это настоящее безумие - бороться с пороком путем устранения искушения к пороку. Эти "верующие" просто обожают морализаторствовать, но обилие разговоров не делает их моральнее, а от заклинаний добра до добра - путь не близкий. Насладившись же плодами своих "духовных дарований", такие люди, как правило, пресыщаются и скучают, продолжая по привычке совершать религиозные обряды. А когда надоедает и это, они впадают в тяжелые психические депрессии, заглушая душевную боль транквилизаторами, водкой или наркотиками. Вряд ли они догадываются о настоящей причине своих страданий, о том что в их душе гуманизм, увы, опять вытеснил христианство. Как обвиненный в атеизме Протагор, они утонули в самих себе, в свои чувствах и ощущениях, в собственных мыслях и поступках. В том безбрежном океане погибло много человеческих душ...

Есть и другая крайность, черпающая начало из вредоносного гуманизма - это экуменизми синкретизм.Тема еще более необъятная, чем гуманизм. Трудов, посвященных этим явлениям, в сети более чем достаточно. Однако, спектр мнений настолько многообразен, что сказать пару слов об этом совершенно необходимо.

Весьма распостранен нынче, увы, еще один вид верующих - люди, не понимающие в какого бога верят, не желающие самостоятельно (или с помощью опытного наставника) разбираться в сложных вопросах вероучения, всеядно принимающие любую "духовную литературу" за истину, полагающиеся скорее на личные представления, чем на традиционные религиозные знания. Эти любители рассуждать готовы часами спорить о малоизвестных им понятиях, перевирая цитаты из популярных оккультных книжек. Цель споров всегда одна - победить соперника любой ценой. Как правило, цена бывает высока - рано или поздно, они попадают в секты или становятся рьяными апологетами экуменизма.

Экуменизм - (от греч. oikoumene - букв. "весь населенный мир") - общее обозначение самых различных инициатив, действий, организаций, движений, целью которых является достижение видимого мирового единства. Целый ряд "официальных" экуменических организаций (например, Всемирный Совет Церквей) проводит многочисленные экуменические ассамблеи. Что можно сказать о духовном смысле этих мероприятий? Ортодоксальная церковь однозначно утверждает, что Господь основал не несколько исповеданий, а единую Церковь, а разделения христиан воспринимает как последствие человеческих грехов. Следовательно, воссоединение разных конфессий должно означать искупление грехов и достижение людьми святости. Но разве это видим мы в современном мире? Скорее всего, экуменизм - это проявление покорности "духу века сего", следование общей глобалистической тенденции. К сожалению, экуменизм родился именно в христианских странах. Экуменическое движение, по мнению многих религиозных мыслителей, один из признаков приближения антихриста с его начальной целью: свести воедино все религии и возглавить таким образом объединившееся человечество. Люди тогда окажутся лишены своих индивидуальных, национальных, религиозных качеств. Ведь чтобы "стадом" было легко управлять, нужно всех уравнять под одну гребенку.

Синкретизм (от греч. syn – с, вместе и лат. cresco – расту, увеличиваюсь) - это слияние двух или более противоположных вероучений, в результате которого появляется новая синтезируемая форма, характеризующаяся изменением в фундаментальных догматах первоначальных религий. В философии синкретизм - эдакая разновидность эклектики, сочетающая в себе всевозможные философские течения. Явление отнюдь не новое, еще со времен Древнего Рима известное.
При распаде эллинистического общества появление учения Посидения (ок. 135-51 до н.э.) стало вехой, положившей начало эпохе, когда несколько различных школ, первоначально постоянно споривших и конфликтующих, начали сближаться, и процесс этот продолжался до тех пор, пока каждый философ-неэпикурец эллинского мира, будь он стоиком, платоником или перипатетиком, не начал подписываться под одними и теми же эклектическими философскими максимами.
Аналогичная тенденция ко всесмешению в философии обнаруживается и в истории древней китайской цивилизации. Во II в. до н.э., ставшем первым веком правления империи Хань, эклектизм был в равной мере свойствен и даосизму, распространенному в то время при императорском дворе, и конфуцианству, впоследствии вытеснившему даосизм.
Философски глубоко идея религиозного синкретизма была обоснована Николаем Кузанскимв трактатах "О всеобщем согласии" и "О мире и согласии исповеданий".
В области религии, так же как и в области языка, искусства, манер или нравов, синкретизм является внешним проявлением внутреннего чувства всесмешения, рождающегося благодаря расколу в душе в эпоху социального распада. Таким образом великая тоска по миру на земле, родившись из страданий и бед, преобразуется в желание соединить разные смыслы и забыть о противоречиях. Путь этот, надо заметить, чреват многими опасностями. Как правило религиозная революция начинается с общего изменения отношений между верующими и предметом веры, а жертвам таких революций несть числа...

В одном эссе (5) Умберто Экопишет так:
"Синкретизм - это не просто, как указывают словари, сочетание разноформных верований и практик. Здесь основа сочетаемости - прежде всего пренебрежение к противоречиям. Исходя из подобной логики, все первородные откровения содержат зародыш истины, а если они раноречивы или вообще несовместимы, это не имеет значения, потому что аллегорически все равно они все восходят к некоей исконной истине.
Из этого вытекает, что нет места развитию знания. Истина уже провозглашена раз и навсегда; остается только истолковывать ее темные словеса. Достаточно посмотреть "обоймы" любых фашистских культур: в них входят только мыслители традиционалисты. немецко-фашистский гнозиз питался из традиционалистских, синкретистских, оккультных источников. Наиважнейший теоретический источник новых итальянских правых, Юлиус Эвола, смешивает Грааль с "Протоколами Сионских мудрецов", алхимию со Священной Римской империей. Сам тот факт, что в целях обогащения кругозора часть итальянских правых сейчас расширила обойму, включив в нее Деместра, Генона и Грамши, является блистательной демонстрацией синкретизма.
Поройтесь в американском (или в московском - прим. NV) книжном магазине на стеллажах под табличкой "New Age". Вы увидите в куче мистической белиберды даже и Св.Августина, который, насколько мне известно, фашистом не был.
Вот, сам по себе принцип валить в кучу Августина и Стонхедж - это и есть симптом Вечного фашизма."

А вот что пишет на ту же тему Сергей Аверинцев:
"Китайское, японское, корейское христианство должно иметь свободу интегрировать Конфуция и Лао-цзы совершенно так же, как средиземноморское христианство интегрировало Платона и Аристотеля. Но культурную модель нельзя сменить в одночасье, как меняют одежду. В своем отношении к культурным традициям христианство должно соединять предельную свободу и непринужденность – с предельной честностью и трезвостью". (Сергей Аверинцев. Cмысл вероучения и формы культуры) .

А вот как высказался прп.Максим Исповедникв "Диспуте с Пирром".
"Говорить что-либо, не проведя различия между значениями высказываемого, - это не что иное, как смешивать всё и стараться оставить неясным предмет исследования, что несвойственно учёным мужам."

Быть мудрым как змий и кротким как голубь. Ох, как непросто!

Чрезмерная связь с определенным -измом (будь то гуманизм, коллективизм или еще какой-нибудь человекоизм) неминуемо подкосит человека, осторожно и медленно карабкающегося на пик веры Божьей, и скинет его с достигнутой вершины. Философ - далеко не всегда мудрец, подчас философия, одной своей стороной приближаясь к мудрости, другой удаляется от нее. Философ, придерживающийся определенного "изма", бывает слеп к целому. Вообще "изм" - знак умствующей глупости, методологической одержимости. Мудрый человек понемногу сочувствует и сомыслит всем "измам", не принадлежа ни одному из них.

Безусловно, каждый человек во все времена стремится к благополучию. Вопрос в том, что считать благополучием. Утверждение, что "...благополучие нашей жизни зависит от правильного выбора между удовольствием и страданием, между великим и незначительным, большим и меньшим, далеким и близким…" было близко не только Сократу. Такая мысль может возникнуть и при чтении святоотеческой литературы. Значит ли это, что умение правильно выбирать - есть самая большая мудрость, доступная абсолютно любому человеку, в любом возрасте, с любыми умственными способностями, с любыми доходами, на любом месте земли?
Такое право выбора есть у каждого. Это Дар Божий людям, признание нашей самостоятельности. А мудрость состоит в том, чтобы правильно этим правом распорядиться.
В условиях жесткого государственного выживания, тотальной рекламы, ежедневных атак СМИ - это делать непросто. Свобода - вообще, дама капризная.

Теперь много говорят о свободе слова... В какой-то газете недавно вычитала грустную фразу: "В начале было СЛОВО. Потом слово стало убого. Зато появились плакаты и транспаранты." Печально, но довольно верно. Именно так многообразное мифологическое сознание человечества постепенно вырождается в скупое предметно-рекламное. (Подробности читайте в дайджест-конспекте "Вечность мифа и мятежный дух современности").

Древний философ Анаксимандр сказал когда-то о тайной силе слова: "Я открою вам ужасную тайну: язык есть наказание. Все вещи должны войти в язык, а затем вновь появиться из него словами в соответствии со своей отмеренной виной". Если быть внимательными к ходу истории, все так и происходит. Но есть еще более ужасная тайна - наша хваленая свобода выбора тоже не только дар Божий, но и наказание! Мудрым человеку быть невыносимо трудно, но совершенно необходимо. А выбор у человечества всегда был, есть и будет. До последнего мгновения.

Мудрость - это компромисс. Ибо мудрость есть примирение с жизнью, а оно основано на компромиссе. Мудрость также есть поиск знания и как следствие - отказ от знания, движение от смиренного минимума знания: "знаю, что ничего не знаю" - к зыбкому, гипотетическому максимуму знания: "не знаю, что именно я знаю".

В минуты, когда человек по-настоящему чувствует свою вину - минуты, которые слишком редки в нашей жизни, - хрупкие основы гуманизма рассыпаются в прах. Не помню кто сказал, что " в окопах под пулями атеистов нет", но это очень верные слова. На войне проявляются основные качества, прежде всего - способность верить и любить.
Истинное раскаяние обязательно связано с твердым решением человека измениться и стать лучше. Каждое мгновение искреннего плача от сознания собственной греховности - бесценное сокровище - следует бережно хранить в сердце и никогда не забывать.
"Для христианства совершенно необходимо обретение заново прежнего чувства греха. Христос заранее мирится с тем фактом, что люди плохи. До тех пор, пока мы реально не почувствуем истинность этой Его предпосылки, мы, хотя и принадлежим миру, который Он пришел спасти, не принадлежим к аудитории, которой адресованы Его слова. Мы не располагаем первым условием понимания того, о чем Он говорит. И когда люди пытаются быть христианами без предварительного осознания греха, результатом почти неизбежно будет некоторая неприязнь по отношению к Богу, как к кому-то, кто всегда выдвигает невозможные требования и всегда объят необъяснимым гневом." (6)

Итак, в довершение к вышесказанному следует добавить совсем немного - "чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией" (7) - "не думайте о том, конечен мир или бесконечен, непрерывен или дискретен. Думайте о том, что все есть страдание."

ПРИМЕЧАНИЯ:

 1. Это высказывание одни приписывают американскому теологу 20 в. Рейнолду Нибуру (Reinhold Niebuhr), а другие - немецкому церковному деятелю 18 в. Иоганну Этингеру. См. Respectfully Quoted. A Dictionary of Citatyions, ed. Suzy Platt. NY, Barnes and Noble Books, 1993, p. 276.

 2. Метафизика, кн. 1, гл. 2. Аристотель, Соч. в 4 тт., М., "Мысль", 1975, т.1, с. 68.

 3. Евангелие от Матфея, глава 10, текст 16

 4. Библия. Притчи, глава 9, текст 10.

 5. Сборник У. Эко "Пять эссе на тему этики", эссе "Вечный фашизм"

 6. Отрывок из книги Клайва Льюиса «Pain»

 7. 1-е Послание Коринфянам, глава 2, текст 5,